Сообщение от Валерий Беликов
|
|
А экипаж самого первого околоземного Планетолёта состоял из борт-инженера, командира, первого-пилота, второго пилота, штурмана, его помощника и восьмидесяти кочегаров.
|
|
Сообщение от HaruTarra
|
81-го - три смены же... 
|
|
Сообщение от Eugene
|
81-й - это бригадир кочегаров! 
|
|
Сообщение от Валерий Беликов
|
|
А! Ну да! Да я так глубоко в вопросе не копался. Нов вики вообще говорят, что одна смена состояла из 81-го кочегара. 21 - на маршевом энергоконвертере, 30 - на стартовом, 20 на маневровом, 10 на тормозном.
|
|
Сообщение от Валерий Беликов
|
|
Старший угольно-котельной установки. Но в каждой команде того или иного конвертера(см. выше) был свой старший.
|
|
Сообщение от Валерий Беликов
|
|
Ведь мало кто знает, но первые энергоконверторы для преобразования тепловой энергии в энергию фотонного ускорения были построены нашим Великим Учёным Хэндом Мэйдером, как раз на базе паровозов.
|
Именно тогда и родилась эта пестня:
Раскинулся
космос широко,
Пульсары бушуют вдали…
Товарищ,
летим мы далеко,
Подальше от грешной Земли.
«Товарищ, не в силах я вахты стоять,-
Сказал
62-йкочегар
81-укочегару,-
Огни в моих топках совсем прогорят;
В котлах не поднять мне уж пару,
Скинь инфу на мостик, что я заболел
И вахту не кончив, бросаю,
Я потом истек, от жары изомлел,
Работать нет сил, умираю!
Кондишен не пашет, нет мочи стоять,
Согрелась вода, душно, жарко.
Термометр
пишет: семьсот сорок пять,
Без воздуха вся кочегарка!»
Товарищ ушел, он лопату схватил,
Собравши последние силы,
Люк топки привычным толчком он открыл,
И пламя его озарило.
Лицо его, плечи, открытая грудь,
И пот с них струившийся градом,
Ах, если бы кто мог туда заглянуть,
Назвал
зал конверторный б адом.
Котлы паровые зловеще гудят,
От силы паров содрогаясь,
Как тысячи змей струи пару шипят,
Из труб кое-где пробиваясь.
Окончив бросать, он напился воды -
Рециклированной и нечистой,
С лица вытирая пот, сажи следы,
Услышал он бортмашиниста:
«Ты вахты не кончив, не смеешь бросать,
Механик тобой недоволен;
Ты к доктору должен пойти и сказать,
Погрузит он в сон, если болен!»
За поручни слабой хватаясь рукой,
По трапу наверх он взбирался,
Идти за лекарством в приёмный покой
Не мог, от жары задыхался.
Из лифта он выполз, сознанья уж нет,
В глазах перед ним помутилось…
Увидел на миг ослепительный свет…
Упал… Сердце больше не билось.
К нему подбежали с холодной водой,
Стараясь привесть его в чувство,
Но доктор сказал, покачав головой:
«Бессильно здесь наше искусство…»
Я помню, механик вскричал: «Подлецу -
Задам я ему притворяться!»
И, ткнувши
магнитным ботинком в лицо,
Велел ему тотчас убраться.
"Как смеете Вы! —
парамедик вскричал, -
Он мертвый, совсем застывает!"
Механик смущенный тогда отвечал:
«А черт же их душу узнает!
Я думал, что он мне бессовестно врет,
Он не был похож на больного…
Когда бы я знал, что он в рейсе умрет,
Нанял бы на месте другого».
Всю ночь в лазарете покойник лежал,
В
бушлат из дакрона одетый.
В руках
имитацию свечки держал,
Акрил таял, жаром согретый…
Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара,
Последний подарок ему поднесли -
Конвертер горелый и ржавый.
К ногам привязали
конвертер ему,
Изолентою труп обвернули,
Пришел корабельный священник-
гуру,
И слезы у многих сверкнули.
Был тих
и недвижен межзвездный простор,
Как
яхонты, звёзды блестели…
Явился помощник, пришел
командор,
И вечную память пропели.
И кнопку нажали прощальной рукой,
К отражателю тело скользнуло.
В пучине глубокой
межпространственной
Навеки,
сверкнувнув, утонуло.
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут — она зарыдает.
Инверсии струи бегут за кормой,
И след их вдали пропадает
Линейный вид
