Сообщение от Colobox
|
|
Кстати, я вот не вдавался, у той же Фау-1 её прямоточный реактивный двигатель работал ли на протяжении всего полёта, или только разгонял при взлёте?
|
Всю дорогу работал, более того - при его выключении (или окончании работы) крылатая ракета начинала пикировать и падала на землю. Собственно вся система управления и наведения этой крылатой ракеты и была построена на автопилоте и примитивной инерциальной навигационной системе. Ракета после запуска и постановки на курс летела по прямой, "из пункта А в пункт Б", пролетев заложенное в СУ расстояние (километры отсчитывал своим вращением маленький пропеллер в носовой части V-1) - двигатель выключался, воздушные рули перекладывались и Фау-1 тут же переходила в пике.
Фау-1 сбивали над Британией самыми разнообразными способами - от воздушных атак перехватчиков - до зенитного огня и сетей заграждения, натянутых на привязных аэростатах. Борьба с крылатыми ракетами была превращена в точную науку, во многом благодаря РЛС Chain Home, которые "вели" Фау-1 практически на всей траектории сразу после запуска.
Наиболее результативным методом борьбы оказались истребители-перехватчики. Британцы против Фау-1 пробовали использовать практически все доступные им типы истребителей - одномоторные дневные американские Мустанги, отечественные Спитфайры, Тайфуны и Темпесты, ночные двухмоторные Москито с радарами и реактивные Метеоры.
Подавляющее число крылатых ракет было сбито пушечно-пулеметным огнем истребителей, а рекордсменами по количеству уничтоженных V-1 среди перехватчиков стали Темпесты, благодаря своей прекрасной скорости и мощному чисто пушечному вооружению, позволявшему гарантированно расстреливать ракету вне опасной зоны поражения её однотонной БЧ.
Тем не менее способ уничтожения Фау-1 переворотом за крыло был в числе методов воздушного боя, рекомендованных разведотделом британских ВВС, хоть и рассматривался как вынужденный и специфический, применимый только днём в условиях хорошей видимости или безоблачной ночью при яркой луне и только в тех случаях, когда уничтожение другими методами было затруднено или невозможно.
Существовал и более элегантный метод перевести V-1 в пикирование. Истребитель занимал позицию выше сзади самолета-снаряда, затем старался "наложить" свое крыло на крыло летающий бомбы без касания плоскостей друг с другом. Потом летчик резко брал ручку на себя - истребитель взмывал вверх, а на плоскость крыла Фау-1 обрушивалась мощная струя от воздушного винта истребителя. Самолет-снаряд опрокидывался на спину и переходил в неуправляемое пикирование. Поскольку физического контакта между летательными аппаратами не было, то истребитель никаких повреждений в случае грамотного выполнения маневра не получал.
Понятно, что подобных успешных атак был мизер (как и успешных воздушных таранов советских лётчиков например), но это совершенно не повод не отметить такой внешне эффектный метод, требовавший от лётчиков не только великолепных лётных навыков и точного глазомера, но и определённых личных качеств.
Для примера приведу цитату из мемуаров флайт-сержанта Пола Лива, бельгийца из 350-й эскадрильи (в борьбе со средствами воздушного нападения на Британию отличилась масса польских, чешских, бельгийских и голландских пилотов, воевавших в составе RAF) -
Флайт-сержант Пол Лива из 350-й эскадрильи патрулировал внутреннюю зону 20 августа 1944 г. на своем новеньком «Спитфайре» Mk XIV, только что полученном эскадрильей.
...бомба безнаказанно прошла через два рубежа обороны. Руководимый командами офицера наведения я вышел точно в хвост самолета-снаряда. Я перевел самолет в пологое пикирование, чтобы набрать скорость. Цель становилась все ближе и ближе.
Вскоре я вышел в горизонтальный полет, скорость «Спитфайра» несколько упала, а дистанция до цели начала медленно расти. Мне не оставалось ничего другого как открыть огонь. Для меня большим сюрпризом было увидеть разрывы моих снарядов на плоскости крыла самолета-снаряда.
Я выпускал очередь за очередью. Я стрелял точно - от V-1 летели куски, но жизненно-важные части повреждены не были. Все же скорость летающей бомбы уменьшилась, она стала терять высоту.
Надежда на уничтожение цели возродилась. Я подошел к объекту преследования так близко, что пришлось убрать газ. Оставалось нанести последний удар. Я тщательно выбрал позицию, нажал на гашетку, но вместо пушечно-пулеметного стокатто раздался свист сжатого воздуха пневмоспуска оружия - у меня кончился боекомплект.
В наушниках шлемофона прозвучал вопрос офицера наведения:
- «Как, удачно?»
- «Нет, я повредил эту штуку, но боекомплект кончился. Она летит медленно и потихоньку падает. Я лечу в одном строю с Фау».
- «Хреново», - отозвалась земля:
- «Тебе пора разворачиваться - впереди баллоны заграждения».
Почти уничтоженный самолет-снаряд бросать было жалко. Я вспомнил, что нам на одном из инструктажей рассказывал офицер разведотдела. Он говорил, что самолет-снаряд можно заставить упасть сильно качнув за конец плоскости крыла.
- «Подожди», - попросил я землю:
- «Я кое что придумал».
Немного прибавив газ я подошел вплотную к летающей бомбе, выдерживая одинаковую с ней высоту полета. Вот что значит полет в плотном строю! Я отчетливо выдел пробоины от снарядов пушек моего «Спитфайра». Я никогда бы не поверил, что полет на такой дистанции возможен.
Я позиционировал истребитель чуть ниже левой плоскости крыла V-1, затем стал очень осторожно набирать высоту, стараясь добиться мягкого контакта крыла «Спитфайра» с крылом самолета-снаряда. Когда я убедился, что контакт есть, то двинул ручку резко на себя и влево.
Самолет моментально изменил пространственную ориентацию, летающая бомба исчезла из поля зрения. Я описал полный вираж, прежде чем увидел пикирующий самолет-снаряд. Яркая вспышка взрыва после столкновения V-1 с землей показала, что маневр мне удался.
Послеполетный осмотр плоскости крыла самолета Ливы выявил необходимость замены законцовки - следствие контакта с плоскостью крыла V-1.
как же они с живыми фашистами воевали, а не с роботами? С одним черенком на троих? 
Линейный вид
